Битва произошла 31 марта (католическая Пасха). То, что должно было случится с начала кампании - случилось. Произошло гранд-сражение. Порядка 80 тысяч человек: примерно 30 тысяч пруссаков, британцев и ганноверцев, против порядка 50 тысяч австрийцев, французов, испанцев и русских.
 |
| фото by Levashov |
Утро было нервным, шумным и туманным. 25-тысячный военный лагерь, который просыпается в 4 часа утра, начинает чадить кострами, греметь оружием, говорить, кричать и ругаться минимум на двух языках и множестве диалектов, скрипеть телегами, пахнуть простой солдатской едой, лошадиным навозом и немытыми множество дней человеческими телами - еще то зрелище.
К 5 утра звуки стали менее хаотичными и более стройными: маршевый стук десятков тысяч ног, конское ржание и фырканье, которое доносилось от множества эскадронов кавалерии, появился монотонный треск барабанов и мелодичные трели флейт. Не далеко от палатки молодого британского повесы, уже известного нам, по его эпистолярному творчеству в своем дневнике и в письмах родным, лейтенанта Джереми Фрая (не путайте его с досточтимым Джереми Флойдом Фраем из Ковентри, это другая семья), раздались звуки волынки: шотландский полк проснулся одним из последних - ночь перед Пасхой прошла в расположении полка бурно.
Пока войска стягивались на равнину перед небольшим городком Клатцбург, британские, ганноверские и прусские офицеры потянулись цепочкой к трем огромным шатрам главнокомандующего Принца Генриха: деловитые пруссаки в высоких ботфортах шли напролом через естественные препятствия, вызванные скученностью большого количества людей и животных и британские офицеры, в белоснежных чулках, комично "перескакивали" кучи конского навоза...
Наконец, все собрались в палатке главнокомандующего. Принц вышел к своим генералам бодрый и только бледность лица говорила о бессонно проведенной над картой ночи:
- Джентельмены - принц обратился к генералам Кингсли и Вльдгрейву - наши планы, которые мы с вами обсуждали вчера вечером и ночью, относительно правого фланга, не меняются. Я знаю, вам не терпится покрыть себя Славой, но держите себя и своих людей в руках - противника почти в два раза больше. Мы дадим оборонительное сражение...
- Господа - Принц повернулся к ганноверцам - вы держите центр, очень важно, чтобы он не был прорван; в последних боях ваши люди показали себя с исключительно хорошей стороны, редко увидишь подобную стойкость.
- С моими офицерами я еще буду говорить... но, боюсь, основной удар сегодня придется держать вам. Кавалерию, включая 12 драгунский наших британских союзников, я заберу на левый фланг.
Обсуждение предстоящего боя длилось еще порядка 10 минут. Прогнозы были более чем пессимистические: на каждых два наших штыка у противника было три и почти в два раза больше кавалерии, единственное в чем мы превосходили противника, так это в артиллерии.
Я вышел из палатки главкома вместе с нашими офицерами: сэр Кингсли был мрачнее тучи, генерал Вальдгрейв же был наоборот очень активен, он много смеялся и активно жестикулировал. Наконец, после написания пакетов приказов для своих бригад генералы (ну и я вместе в ними) выдвинулись на поле предстоящего боя, где выстраивались наши батальоны.
Был еще достаточно сильный туман, но и он не мог заглушить звуков с "той стороны" поля, где к бою готовилось порядка 50 тысяч наших противников.
Наконец все батальоны, полки и батареи заняли свои места... все ждали рассвета, который незамедлительно наступил:
 |
| фото by Levashov |
 |
| фото by Levashov |
Поле боя представляло собой достаточно живописную картину, достойную пера фламандских мастеров 16 века (коих я наблюдал в кабинете у папеньки, когда был ребенком). Перед британскими позициями была расположена небольшая деревушка, даже вернее большая ферма, чуть далее живописная речушка с большим каменным мостом, построенным наверное еще в эпоху Древнего Рима (хотя, я мало что смыслю в архитектуре).
Но, именно я, был тем человеком, на руках которого, испустил свой последний выдох Генерал-лейтенант сэр Кингсли... но об этом я расскажу позже.
Генерал, по своему обыкновению, а с ним группа его офицеров, включая меня, находились почти все время боя перед линией нашей пехоты. Именно так - говорил Генерал - можно быть в курсе всего, что происходит и никак иначе. Сэр Кингсли всегда отличался вспыльчивым нравом и старался находится в центре событии, за что его любили не только солдаты его 20-го пехотного полка, но и прочие, что были в его бригаде.
Первая линия нашей бригады состояла из трех батальонов: крайний правый 5-ой "Короля", в центре стояли парни 8-го пехотного, состоящие на 1/3 из ганноверцев (что, кстати, было причиной частых попоек этих парней и солдат наших ганноверских друзей), а крайне левые стояли горцы 88-го полка, во второй линии был 2-ой пехотный и пять рот 35-го полка (необстрелянные новички, только-только с кораблей).
Задачи бригады были весьма простые, Принц не поленился и много раз настаивал на четком выполнении именно этих задач: взять деревню, выстроить линию и держать позицию.
Генерал Кингсли в устной форме, а потом еще и письменно изложил задачи всем полковникам и майорам, командующих батальонами: горцы должны были занять деревню и укрепится там, 20-ый пехотный стоял в резерве на случай необходимости помощи горцам (на что полковник Кэмпбелл только фыркнул и с откровенно шотландским акцентом (что бывало с ним только на офицерских пирушках, да перед дамами) заявил, что его мальчики справятся сами, пускай хоть сам Дьявол заявится за их душами - он пожалеет), остальные батальоны должны были создать линию и отбивать атаки неприятеля.
 |
| фото by Levashov |
Все с нетерпением всматривались, в легкую утреннюю дымку, перед нами, поднимавшуюся над рекой - где же наш противник и кто он. Речка, не сказать, что речка, скорее широкий ручей, с достаточно пологими склонами, с небольшими участками заболоченности.
Уже через несколько минут весь противоположный берег пришел в движение, а из окружающих ручей камышей и осоки выскочили и начали тяжело взлетать утки, надрывно крякая.
Первое, что мы увидели - это были знамена... много знамен. По самым скромным первым подсчетам не менее 3000 человек форсировало реку, построившись в походные колонны.
Вперед с самой лучшей оптикой был отправлен молодой ординарец, который через несколько минут вернулся и еще за 20-30 ярдов начал отчаянно жестикулировать кричать: Гренадеры! Артиллерия!
Мы, стоящие за спиной сэра Кингсли, переглянулись - наша бригада была единственная лишенная 12 фунтовых орудий, только полковая артиллерия.
Генерал, дождался ординарца и терпеливо его выслушал, задал несколько уточняющих вопросов. После чего попросил бумагу, чернила и перо:
- я хочу видеть батальон полковника Бентинка, опирающегося на лес, справа в нашей линии, передайте полковнику, что его вторая линия - это пять рот 35-го полка, больше ему не на что рассчитывать. Кстати, уточните кто-нибудь, что происходит слева от фермы и, в первую очередь, со стороны противника.8-ой пехотный майора Эдварда Вульфа будут держать центр наших позиций, на словах передайте майору, что мне нечем его поддержать.
- где мои горцы? Ага, они уже занимают ферму. Мой полк (генерал всегда так называл 20-ый пехотный) направить на ферму, что бы не говорил полковник Кэмпбелл... у меня кончилась бумага, черт возьми, неужели сложно приготовить бумагу? Еще принесите сургуч и мою печать, мне надо написать в ставку... Что там происходит?
- один из офицеров, сидящий верхом и внимательно изучавший неприятельскую сторону поля боя, тут же ответил: минимум одна батарея и пять батальонов пехоты... Генерал, я могу ошибаться, но похоже это русские.
Эти то что здесь забыли? - задумчиво проговорил Генерал Кингсли - дайте мне трубу, я хочу посмотреть лично, я буду диктовать письмо в ставку, а вы пишите - Генерал залез в седло и принят протянутую ему подзорную трубу:
- ... титулы, приветствия и так далее допишите потом, сейчас суть!
Не имею возможности держать оборонительный тип баталии, ввиду превосходящих сил противника... Черт возьми! - это не пишите - Генерал привстал на стременах - там минимум полк кавалерии, красные мундиры - это французы!!!
Так, пишите дальше - ввиду превосходящих сил противника, а также удачного стечения обстоятельств, в виду того, что неприятель форсирует ручей и не имеет возможности сформировать боевую линию - прошу дозволения атаковать. Время. Подпись. Допишите регалии и поставьте печать.
- выдвинуть вперед линию! Где мои знамена, я хочу их видеть! Мальчики, - генерал кричал в сторону 8-го пехотного, который как раз завершал формирование линии сразу за нашими спинами - покажем, как умеют драться Англичане! За Короля! За Англию! Ура!
сначала нестройное, но набирающее силу с каждой глоткой, пронеслось "Ураааа!!!" по 8-му пехотному, перекинулось на 5-ый пехотный, а с запозданием на полминуты и из деревни...
Запечатанный холщовый конверт был передан курьеру-ординарцу, который ускакал в ставку. Слева от нас громыхали орудия. Бой начался...
Пока ждали ответа из Ставки, линии выдвинулись вперед ждали неторопливо наступающего противника. Сэр Кингсли проскакал к рядам 5-го пехотного полка и размахивая треуголкой прокричал: Парни, встретим их огнем и свинцом!
Противник приближался... грянул первый залп, потом второй, поле боя потихоньку начало заволакиваться сизым пороховым дымом.
Прискакал курьер из Ставки. Распечатав конверт Генерал несколько мгновений изучал текст послания Принца - после чего разразился бранью: этот пруссак запрещает мне наступать!!!
- сэр, курьер был явно смущен - когда Принц получил ваше донесение он очень громко кричал по-немецки, я не понял, но окружающие его генералы покраснели, он очень настаивал на оборонительной тактике действий...
Неловкую паузу, если можно назвать ее так - в пылу сражения, прервал ординарец, который аернулся из деревни:
- джентельмены, полковник Кэмпбелл сообщает о трех маршевых колоннах французов, которые форсировали реку и приближаются с другой стороны фермы. Также он отметил, что два батальона австрийских гренадеров вот-вот пойдут в атаку на его позицию. Он ведет огонь по наступающим колоннам и приостановил их движение, но ему кажется, что штурм все же случится.
 |
| фото by Levashov |
Я видел как несколько раз после залпа, смутно видного через плотную пелену дыма, падало знамя 5-го пехотного, но с неизменной бульдожей упертостью оно поднималось, громче звучали флейты и наши бравые парни под зычные команды лейтенантов давали фирменные два выстрела в минуту туда, откуда в их ряды прилетала маленькая круглая смерть.
Я с тревогой заметил, что все больше и больше тряпичных красных комков валялось в ногах у наших парней - это были убитые солдаты... слишком много.
Генерал, судя по всему, также заметил большие потери и приказал 35-ому пехотному занять место в линии. Приказ был весьма своевременен, так как почти половина солдат 5-го пехотного были или убиты или ранены.
Внезапно ритмичный хаос боя был нарушен - почти все в свите Генерала заметили это: прекратилась стрельба из деревни. Сэр Кингсли не говоря ни слова направил свою лошадь к ферме... Проехав за линией 8-го пехотного, который вел огневой бой, мы узрели окраину фермы на которой кипел бой...
 |
| фото by Олег Пищалев |
 |
| фото by Олег Пищалев |
Оказалось, что пока русские гренадеры перестреливались с нашими войсками в поле - австрийские гренадеры построившись в три штурмовые колонны пошли на штурм фермы. Два батальоны доблестные шотландцы остановили огнем, но третий преодолев шквал свинца подошел к невысоким стенам фермы, где горцы встретили их в штыки.
Прозорливость сэра Кинсли, который отправил, не смотря на протесты шотландского полковника на ферму 20-ый пехотный, спасла ситуацию: воспользовавшись суматохой французы попытались штурмом овладеть позициями горцев - и это бы получилось, но уже в постройках фермы лягушатники столкнулись с колонной 20-го пехотного и завязался бой...
Мы не видели его начала, но когда мы подъехали к ферме наши войска были практически выбиты с позиций.
Навстречу сэру Кингсли вышел покрытый сажей в изорванной мундире полковник Кэмпбелл и сообщил, что его батальон еще держится и что он не обесчестит свое имя поражением, на что Генерал достаточно сухо ответил, что судя по всему деревню они потеряют, следовательно потеряют и фланг...
Кэмпбелл криво улыбнулся вытер пятерней измазанное сажей лицо и прихрамывая направился к ферме, где мелькали вперемешку красные и серые мундиры.
- Где волынщик? Где этот сукин сын?! За что Король платит ему деньги... Играй мерзавец! Пускай черти в Аду оглохнут от твоей игры! Играй, сукин сын!!!
Запищала волынка. Полковник Кэмпбелл оперся о плечо сержанта. набрал полные легкие воздуха и срывающимся на хрип голосом прокричал: ПАЛАШ!!!!
На кличь откликнулись сначала ближайшие горцы, постепенно крик, переходящий на хрип распространился по всей... хммм, наверное трудно ее так назвать, но... линиии шотландского батальона. Парни из 20-го поддержали боевой кличь дружный "Ура!".
- чертовы горцы, процедил сквозь зубы Генерал.
Что заставило людей пойти вперед, что придало им силы - я сказать не могу, но я, видит Бог и на смертном одре я буду свидетельствовать, что видел Чудо... но люди пошли вперед. Смяли французов в близлежащих строениях и погнали их вглубь фермы.
Никто не поверит мне, но я видел, как, из коченеющих рук умирающих товарищей другие, солдаты подхватывали знамена. Я видел, как старый покрытый шрамами сержант сломав свою пику о французского офицера, вытащил шпагу и заколол двух солдат противника защищая Королевское Знамя. Я видел как волынщик играл свою адскую трель, стоя в двух ярдах от французского солдата, который целился в него из мушкета, но горец не прекращая играть ловко пнул его в пах и пошел вперед.
Я видел как полковник с безумными глазами, похожий на демона - измазанный кровью и грязью, стоя на баррикаде из тел не крича, но хрипя призывал своих солдат в атаку...
Парни из 20-го пехотного не отставали, они кололи штыками, били прикладами или даже пытались убить голыми руками. Их встречали залпами и одиночными выстрелами, но в ТАКОЙ момент огонь и сталь не может остановить человека.
Бой разгорелся прямо во дворе фермы, все прилегающие тропинки, все закоулки несчастного строения были завалены трупами и умирающими.
 |
| фото by Levashov |
Я в первый раз видел штыковой бой. Я видел много трупов и до этого, но я никогда не видел, чтобы смерть была такой неистовой. В голове промелькнуло слово "фурия". В какое то мгновение я вспомнил, что сегодня Пасха... в храмах открывают Алтари, дабы люди увидели лицо Бога... я тоже увидел лицо, но нет не Бога - я узрел настоящую суть Человека. Это было страшное лицо, перекошенное от боли, ненависти и страха, испачканное кровью, потом и грязью.
Все видевшие этот бой понимали, что вот-вот наступил кульминация - французов и австрийцев было больше, британцы были решительнее. Кто же победит? Сэр Кингсли первым опомнился, видя, что английские порядки вот-вот дрогнут и припустил лошадь галопом на ферму.
Мимо него пробежало несколько испуганных людей горцев и парней из 20-го пехотного. Никакие окрики не могли остановить их. В их глазах застыл ужас.
Генерал ворвался прямо в гущу боя, мы не поспевали за ним. Он сорвал с головы треуголку и нанизав ее на шпагу стал подбадривать солдат. Опять грянуло "Ура!" и "Палаш!". Наши стали теснить французов.
Именно в этот момент все и случилось... Генерал очередной раз привстал на стременах, треуголка уже давно слетела со шпаги и валялась затоптанная в грязи, сэр Кингсли заколот только что неизвестного бедолагу в серой форме, когда.... мне больно даже вспоминать об этом... он внезапно откинулся назад, а потом весь съежился и сгорбился в седле. Лошадь понесла его прочь от свалки, где человек убивал человека, она понесла его прямо на нас. Я первый увидел кровь, она щедро пропитала рубашку и грязным бурым пятном появилась на мундире. Мы остановили лошадь, стащили Генерала на землю и подложили ему под голову седельную сумку одного из ординарцев.
Глаза Генерала всегда были голубые, но в этот момент они стали бесцветно прозрачными... он смотрел на нас, переводя взгляд как у младенца, его губы, казалось шептали слова, но он не произносил ни звука. Один из офицеров стал раздевать Генерала, пытаясь осмотреть рану, другой послал за врачом.
Рана была ужасна, зияющее рваное отверстие в правой половине груди, окружающая кожа, казалось была белой... из груди доносились булькающие звуки. Генерал задыхался.
Теперь уже далеко, за окраиной фермы, куда наши войска погнали французов раздалось дружное "ура". Спустя несколько томительных минут к нам подошли офицеры 20-го пехотного и 88-го шотландского полков, полковник Кэмпбелл явно был ранен, но держался на ногах, его поддерживал рыжий молодой лейтенант.
- Генерал, дорогой мой, шотландец, казалось совсем забыл про манеры и на поверхность вылез его чудовищный шотландский акцент - генерал, видит Бог, мы победили. Они бегут, генерал...
Сэр Кингсли, приподнялся на локтях, невидящими глазами посмотрел в сторону полковника и попытался что-то сказать. Именно в этот момент силы оставили его и он потерял сознание.
 |
| фото by Levashov |
Слева от нас еще недолго громыхали пушки и шел бой, но это уже не имело для нас значения. Здесь и сейчас мы победили. Знамена нашего Короля остались на поле: гордые и непобежденные.
Уже вечером в лагере я узнал, что мы одержали победу, но какой ценой. В нашей бригаде погибло до трети солдат,мы потеряли нашего Генерала. 20-ый пехотный, чьим шефом был сэр Кингсли поклялись, что следующие десять сражений они будут носить траурные ленты на своих Знаменах.
Однако, это были не все наши потери: генерал Вальдгрейв попал в плен, когда лошадь испугавшись пушечного выстрела понесла его прямо в сторону противника... Также говорят, что пруссаки знатно потрепали австрийскую кавалерию и наши ребята тоже дали австриякам прикурить.
Сейчас я сижу в палатке и пишу эти строки, а наши солдаты грузятся на корабли. Третьего дня, не приходя в сознание, скончался от полученных ран, генерал сэр Кингсли. А мы отбываем Домой. В Англию. Говорят, что Король, наш славный Георг II - был настолько впечатлен историей об обороне деревни, что пожелал увековечить эту битву на знаменах наших полков: 20-го и 88-го.
